WSJ об Ангарске

Марина Рихванова – «мать» российского движения зеленых. Однажды утром в конце июля Рихвановой позвонили и сообщили, что пока активисты из палаточного лагеря спали, на них напали люди в масках, вооруженные металлическими трубами и деревянными дубинками. Один активист был избит до смерти.

Произошедшее после этого потрясло все сообщество экологов и посеяло сомнения в авторитете Рихвановой как его лидера. Власти арестовали 19-летнего сына Рихвановой, и тот сознался, что участвовал в нападении.

Защитники Рихвановой говорят, что ее подставили российские спецслужбы, уговорившие ее сына (последний подрабатывал охранником и недавно сошелся со скинхедами-националистами) участвовать в нападении. Власти называют эту версию нелепой и заявляют, что 46-летней Рихвановой следовало бы больше времени проводить со своей семьей.

Теперь некоторые прежние союзники Рихвановой держатся от нее в стороне. «Нападение, а затем арест стали сильнейшим ударом по экологическому движению и разобщили его как никогда раньше, – поясняет Михаил Кулехов, местный журналист, ранее сотрудничавший с Рихвановой, но ныне отошедший от нее. – Теперь нам всем приходится хорошенько задумываться о том, с кем мы работаем».

20 июля несколько милиционеров пришли в лагерь и велели активистам сдать баллончики с краской, которые могли быть уликами их причастности к нанесению надписей. Милиция также проверила паспорта у обитателей лагеря. Несколько человек, которые отказались показать свои документы, были доставлены в отделение милиции. По словам Рихвановой, она поехала в милицию, чтобы им помочь, а после того как их отпустили, вернулась домой.

В тот вечер обитатели лагеря собрались у костра. После целого дня пикетирования они устали, но их встревожили слова местного юноши, который сообщил, что получил на свой мобильник sms с приглашением участвовать в нападении на лагерь этой ночью, говорит Огородников.

Было решено, что трое добровольцев останутся на страже. Среди них был 26-летний Илья Бородаенко, долговязый наборщик, приехавший в тот день поездом из отдаленного дальневосточного портового города Находка. Бородаенко был опытным бойцом.

Остаться на часах вызвался и Алексей Сутюга. Он и другие сидели у костра, пили чай и разговаривали между собой, чтобы не заснуть.

Около 5 утра, по словам Сутюги, к костру подбежали молодые мужчины. Их лица были замотаны шарфами. Сутюга говорит, что вскочил, но кто-то подобрался к нему сзади и ударил его по голове бутылкой. По словам Сутюги, несколько мужчин стали бить Бородаенко железными прутьями, и он, шатаясь, убежал в сторону леса.

Огородников рассказывает, что проснулся от криков и, выглянув из палатки, увидел более дюжины молодых мужчин, которые громили лагерь. Они резали ткань палаток ножами и избивали находившихся внутри.

Нападавшие вылили на землю питьевую воду и побросали в костер знамена, листовки и снаряжение.

Минут через десять, по словам Огородникова, погромщики ушли. Активисты нашли Бородаенко у опушки леса, окровавленного и в бессознательном состоянии. Через полчаса начали подъезжать «скорые». Бородаенко и еще восемь человек отвезли в больницу с переломами и ушибами. Вскоре после рассвета Бородаенко умер – у него был проломлен череп.

Рихванова узнала о нападении через несколько часов. Ее сын чуть позже, уже днем вернулся домой из Ангарска. По словам Рихвановой, вид у него был встревоженный. На той же неделе его арестовали, когда он был на работе.

Милиция арестовала еще 17 молодых людей, но разгласила имя только одного из них – сына Рихвановой. По словам Рихвановой, ее сыну поручили сорвать анархистский флаг, который реял над лагерем.

Милиция утверждает, что причиной нападения была обида из-за драки на футбольном матче двумя неделями раньше. Сутюга опровергает эти утверждения: по его словам, ни один обитатель лагеря не был замешан ни в одной драке, а большинство только что приехало в Ангарск из других регионов России.

Рихванова изложила свое собственное мнение о нападении в письме, которое написала своим бывшим союзникам по экологическому движению. По ее словам, позднее она узнала, что охранная фирма «Континент», куда взяли работать ее сына, принадлежит высокопоставленному представителю Союза правых сил – партии, экс-глава которой ныне руководит российским министерством атомной промышленности.

Теперь, говорит Рихванова, она подозревает, что Степан и, возможно, работодатель Павла были как-то связаны со спецслужбами и что ее сына нарочно втянули в нападение, чтобы попытаться очернить «Байкальскую волну».

Игорь Кокуров, табачный магнат, которому принадлежит «Континент», называет эти обвинения нелепыми. По его словам, он никогда не встречался с Павлом лично. «У меня здесь слишком много сотрудников, чтобы я вел себя, как родитель», – говорит он, добавляя, что присматривать за Павлом «ее дело, а не мое».

Как говорит Рихванова, в данное время она общается с сыном в основном посредством писем, которые передает его адвокат. Павел ожидает суда под стражей в местной тюрьме. «Я прошу прощения за то, что случилось, – лучше бы я туда не ходил, – написал он ей в сентябре. – Но я клянусь, что никого не бил».

Как отмечает Рихванова, сын до сих пор не объяснил ей, как ввязался в это нападение.

The Wall Street Journal
inopressa.ru